Серафимо - Ильинские чтения 2013 г.
17 мая 2013 г. в п. Ракитное состоялись Серафимо – Ильинские чтения, в которых приняли участие профессор Белорусского государственного университета Чарота Иван Алексеевич, член Союза писателей России и Белоруссии Дашкевич Татьяна Николаевна, член Союза писателей России, известный православный кинорежиссер Богатырев Александр Владимирович и благочинный Ракитянского округа протоиерей Николай Германский.
С приветственными словами выступили епископ Губкинский и Грайворонский Софроний и глава администрации Ракитянского Района Перцев Владимир Николаевич.
По окончании чтений состоялся концерт, в котором приняли участие знаменитый украинский кобзарь Василий Жданкин с дочерью Анастасией, знаменитый русский гусляр Егор Стрельников (г. Москва), Самсон Мовсесян (Институт культуры и искусств г.Белгород) и Михаил Пидручный и Виктория Безуглая (Областная филармония г.Белгород).
Чарота И.А. (Минск, Беларусь)
И.А.ИЛЬИН И Ф.М.ДОСТОЕВСКИЙ
(Попытка сравнения)
Тема этого выступления cкладывалась под влиянием следующих установок: наследие И.А.Ильина, имеющее, безусловно, значимость в разных планах универсальную, должным образом пока еще не оценено, поэтому наш долг – искать подходы и критерии для адекватных оценок именно такой значимости; вряд ли это возможно без объективно обусловленных сравнений с предшественниками; не только интересными, но и конструктивно полезными могут быть взгляды «со стороны» по отношению к любому предмету или явлению, а тем паче – по отношению к «русской идее» (Ф.М.Достоевский) и к «русскому делу» (И.А.Ильин).
Соответственно, указанное и к этому присовокупленное на основаниях объективных и субъективных побудило дерзнувшего подступиться к такой теме взять в качестве образца суждения серба Иустина Поповича о Ф.М.Достоевском [1].
Ваш слуга покорный, в качестве переводчика, имел честь впервые представить русскому (и русскоязычному) читателю этот труд, в котором с исключительной глубиной, убедительностью и ясностью отражено православное – свойственное прежде всего русскому писателю-мыслителю Достоевскому – понимание места человека на бренной земле, отношений его с Богом и себе подобными в конкретных исторических условиях и в вечности. Достоевсковедческих исследований такой глубины мы, пожалуй, не знали. Да они, собственно, и возможны лишь в тех редчайших случаях, когда появляются такие исследователи, как этот богомудрый серб.
Иустин Попович (1894-1979) заслуженно считается одним из самых значительных православных богословов и философов ХХ века. Он – профессор духовных школ и один из основателей Сербского философского общества, автор получивших вселенское признание «Догматики Православной Церкви» и фундаментального свода «Житий святых», книг «Основное богословие», «Гносеология св. Исаака Сирина», «На богочеловеческом пути», «Святосаввие как философия жизни», «Философские стремнины»… Поражает сам по себе объем его богословско-научного наследия: пятнадцать лет назад вышел в свет первый объемистый том собрания его сочинений, запланированного как 30-томное [2], однако уже через три года выяснилось, что собрание не вместится и в 40 томов... Еще более важно то, что архимандрита Иустина чтят за Богом дарованную мудрость и священно-монашеский подвиг как в родной его Сербии, так и во всем православном мире; 16/29 апреля 2010 годаСвященный Архиерейский Собор Сербской Православной Церкви причислил преподобного Иустина к лику святых; литургическое поминовение его определено на 1 /14 июня.
Вопрос «Иустин Попович и Федор Достоевский» представляет интерес во многих планах. При том, что восприятие Ф.М.Достоевского в Сербии вообще представляет собой явление уникальное. Чтобы избежать голословности, укажем на несколько фактов: когда в советской России Федор Михайлович оказался под запретом, в Королевстве Сербов, Хорватов и Словенцев вышло около трех десятков его произведений отдельными изданиями; а в начале 1930-х было издано 35-томное собрание сочинений [3], к подготовке которого были привлечены, как принято говорить, лучшие силы всей страны; к тому же, как отдельные книги, так и разных форматов собрания сочинений этого русского писателя издавались неоднократно вплоть до последних лет [4] .
Не менее существенно и то, что международного признания заслуживает сербская школа достоевсковедения, которая сформировалась благодаря совместным стараниям высокоавторитетных богословов – наряду с преподобным Иустином, у которого особая роль, это святитель Николай Жичский (Велимирович), епископ Афанасий (Евтич), митрополит Амфилохий (Радович), протоиерей Александр Средоевич, а также светские ученые, литературные критики и писатели – Драгиша Васич, Момчило Настасиевич, Исидора Секулич, Десанка Максимович, Добрица Чосич, Станислав Винавер, Миленко Видович, Милош Джурич, Владимир Дворникович, Марко Маркович, Милосав Бабович, Миливое Ёванович, Драган Стоянович, Владета Еротич, Савва Пенчич, Никола Милошевич, Милорад Блечич, Предраг Драгич Киюк, Владимир Меденица... Кстати, и в последние годы сербы издают посвященные Ф.М.Достоевскому сборники, альманахи, специальные номера журналов [5].
Примечательно, что важнейшей объективной предпосылкой этого феномена стало влияние русских эмигрантов, после революций и гражданской войны нашедших пристанище на сербской земле – в частности, А.Погодина, А.Елачича, И.Голенищева-Кутузова, П.Митропана, Р.Плетнева, Е.Спекторского, А.Сердюковой, а также поддерживавших отношения с Белградом как значительным центром русской эмиграции В.Зеньковского, В.Волошинова, Н.Бердяева, Н.Лосского, Е.Ляцкого. Особенно же следует подчеркнуть роль главы сформировавшейся в сербском городе Сремские Карловцы Русской Православной Церкви зарубежом митрополита Антония (Храповицкого), автора известного «Словаря к творениям Достоевского» (1921), ряда соответствующей тематики публичных выступлений в сербской среде.
Иустин Попович был лично знаком с владыкой Антонием, а также со многими русскии учеными-гуманитариями, которые пребывали в Сербии как изгнанники. Хотя глубокий интерес к Достоевскому у него проявился значительно раньше. Исследование «Философия и религия Ф.М. Достоевского” осуществлено было в 1918-19 гг. в Англии. Это докторская диссертация, которую предполагалось защитить в Кембриджском университете, но которая – из-за убеждений, отстаиваемых автором, – не была принята к защите, а спустя четыре года увидела свет в белградском журнале “Христианская жизнь”. Впоследствии (в 1940 году) этот философ-богослов опубликовал еще две тематически близкие работы: “Достоевский о Европе и славянстве” и “Достоевский как пророк и апостол православного реализма”.
Что же касается содержания книги «Философия и религия Ф.М. Достоевского» , то оно в определяющей степени передано заглавиями разделов: "Борьба за личность“, «Неприятие мира», «Творцы человеко-бога“, «Неприятие Христа», «Тайна атеистической философии и анархической этики“, «Единственное утешение человечества“, «Философия любви“, „Наивысший синтез жизни“,„Тайна Европы и России“. Здесь, как видим, широкий диапазон проблем, извечно актуальных, а в наше время по-особому актуализирующихся. И преподобный Иустин помогает разобраться в их сути – чтобы решать эти проблемы во славу Богу и во благо человеку.
А в обозначенном аспекте сравнения для нас весьма важна та общая оценка, которую авва Иустин дает исходно, a priori, Ф. М.Достоевскому:
«Достоевский не всегда был современным, но всегда – со-вечным. Он со-вечен, когда размышляет о человеке, когда бьется над проблемой человека, ибо страстно бросается в неизмеримые глубины его и настойчиво ищет все то, что бессмертно и вечно в нем; он со-вечен, когда решает проблему зла и добра, ибо не удовлетворяется решением поверхностным, покровным, а ищет решение сущностное, объясняющее вечную, метафизическую сущность проблемы; он со-вечен, когда мудрствует о твари, о всякой твари, ибо спускается к корням, которыми тварь невидимо укореняется в глубинах вечности; он со-вечен, когда исступленно бьется над проблемой страдания, когда беспокойной душой проходит по всей истории и переживает ее трагизм, ибо останавливается не на зыбком человеческом решении проблем, а на вечном, божественном, абсолютном; он со-вечен, когда по-мученически исследует смысл истории, когда продирается сквозь бессмысленный хаос ее, ибо отвергает любой временный, преходящий смысл истории, а принимает бессмертный, вечный, бого-человеческий».
Так вот, на наш взгляд, основные положения этой характеристики вполне можно отнести и к И.А. Ильину. Ведь он, по-своему, также “настойчиво ищет все то, что бессмертно», «решает проблему зла и добра», «не удовлетворяется решением поверхностным, покровным, а ищет решение сущностное», «бьется над проблемой страдания», «беспокойной душой проходит по всей истории и переживает ее трагизм», «останавливается не на зыбком человеческом решении проблем, а на вечном, божественном, абсолютном», «по-мученически исследует смысл истории, когда продирается сквозь бессмысленный хаос ее, ибо отвергает любой временный, преходящий смысл истории, а принимает бессмертный, вечный, бого-человеческий».
Последние из процитированных слов у преподобного Иустина по отношению к Достоевскому являются ключевыми: «Для него Богочеловек – смысл и цель истории; но не всечеловек, составленный из отходов всех религий, а всечеловек = Богочеловек» (Уточним, что в этой системе Богочеловеку противостоит «человеко-Бог», он же – «человеко-мышь» и «человеко-дьявол»).
А разве нет оснований утверждать, что Ильин «смысл и цель истории», исторический идеал России ищет на том же уровне, пусть и не дает им определений в точно таких же категориях? Неужели требуются какие-то натяжки, чтобы о нем говорить как о носителе твердой веры, непоколебимых христианских убеждений, в соответствии с которыми он человеческое никогда не противопоставлял Божьему? Не об этом ли свидетельствует его последовательность в интерпретациях конкретно-исторического содержания универсальных категорий?
Спору нет, всякое сравнение относительно. Своя степень относительности имеется и в данном случае. Однако не просто повод сравнивать, но крепкое основание-опору для этого предоставляет уже сам ряд категорий, связанных с «русскостью» и составляющих главный предмет осмысления, как для Достоевского, так и для Ильина, а соответственно и для нас. Так что, с другой стороны, вряд ли есть серьезные поводы спорить насчет того, что в подходах к «русской идее», «русскому духу» и «русскому делу» у Ильина с Достоевским наблюдается если не идентичность, то родственность. В любом случае, нельзя не заметить вполне определенных схождений типологической природы. Попробуем кое-что из упомянутого конкретизировать.
Иван Ильин, как и Федор Достоевский, является носителем патриотизма особого – проявляющегося не в поверхностной патетичности, которая служит обычно либо самовосхвалению, либо самоуспокоению, а в трезво аналитичной и конструктивной критичности, которая предполагает прежде всего самокритичность, как непременную составляющую здравого национального самосознания.
Ильин близок Достоевскому во взглядах на ключевые события истории России, славянства, Европы и всего мира вследствие «русскоцентричности» мировидения, мироощущения, миропонимания. Уже потому у него не должны были проявляться некие существенные различия в видении общего контекста мирового исторического процесса, взаимоотношений разных его субъектов и факторов (например, «Россия и Европа», «Православие и католицизм»), а тем более – Богом предопределенной судьбы своего народа и родной страны. Соответственно, у Ильина с Достоевским немало общего в интерпретации внутренних общественно-политических проблем. Как то: уход от веры, изъяны просвещения, увлечение «передовыми» европейскими идеями, а как следствие – заимствованная устремленность к «прогрессу» через революцию; не случайно оба такое пристальное внимание уделяли российской интеллигенции как фактору потенциальных и реальных кризисов, т.к. прежде всего она порождала «бесов», которые разрушали «божественное, абсолютное».
Нельзя обойти и такой аспект, как отношение к национальной духовной культуре и словесности. А в этом плане примечательно, что Ильин, подобно Достоевскому, особо почитал Пушкина и проницательно толковал его значение для русской и мировой культуры. Свидетельства тому – частотность цитат из пушкинских произведений, использование их в качестве эпиграфов.
Нетрудно заметить и ряд иных моментов, которые дают основания считать И.А.Ильина преемником Ф.М.Достоевского. Кстати, если искать некие общие «опознавательные знаки», то в ряду их, пожалуй, на первых местах должна быть выстраданность мировоззрения. И в связи с этим нельзя не отметить, что Ильин воистину выстрадал «новое национальное самочувствие»[6], которое не обязательно вызывало сочувствие у иноплеменников, но, так или иначе, для них тоже было и остается интересным.
Дерзнув подключиться к осмыслению значимости наследия И.А. Ильина для мира славянского, православного, автор данного выступления осознавал свои скромные возможности, поэтому не претендовал на какое-то «новое слово» и даже на серьезные обобщения, а всего лишь попытался наметить один сравнительный аспект. И делал это, искренне радуясь, что братья-сербы столь почитают Ф.М.Достоевского, равно как и предполагая, что с не меньшим интересом они воспринимают и так же глубоко понимают И.А.Ильина.
Однако это уже отдельная тема.
_____________
- Преподобный Иустин (Попович). Философия и религия Ф.М.Достоевского /Перевод и комментарии д.ф.н. проф. И.А.Чароты
- Сабрана дела Светог Јустина Новог. У 30 књига. Књ.1. – Београд, Ваљево, 1998.
- Достоjевски Ф.М. Изабрана дела.Књ. І- ХХХV / Прев. Јован Максимовић, Косара Цветковић, Јелена Ћоровић, Исидора Секулић, Павле Стевановић, Никола Љуљка, Људмила Михаиловић, Десанка Максимовић, Бранка Ковачевић, Софија С.Маринковић, Лубомир Ј.Максимовић, Милан Кашанин, Радивој Ј.Максимовић, Сергије Сластиков, Милош Ивковић, Милош Ђурић. - Београд: Народна просвета, 1933-1934. До того – Загребское издание в 9 кн. Dostojevski F.M. Sabrana djela. Knjiga 1- 9 / Prev. Iso Velikanović. - Zagreb: Hrvatski štamparski zavod, 1922- 1923)
- Нпр.: ДостојевскиФ.М. Сабранаделау 35 књ. Ваљево: Глас Цркве, 1994; Достојевски Ф.М. Сабрана дела у 35 књ. Ваљево: Глас Цркве, Бгд: Маб,2009.
- Нпр.: Двери Српске (Београд). 2001. Бр. 11/12; Саборност (Браничево/Пожаревац); 2006. Бр. 3-4;Светосавље (Бијелина). 2007 бр. 1.
- См. : Победит правое дело //Ильин И.А. Собрание сочинений: Русский колокол: Журнал волевой идеи/ Сост. и коммент. Ю.Т.Лисицы. – М.: ПСТГУ, 2008. С. 207.